«Посреди мира и вдали от него: отношения монахов с внешним миром в городском монастыре (сохранение в обители духа отречения от мира)» Епископ Вениамин (Тупеко)

...Если в обители братия будет в поиске духовного совершенства, многие правила будут сами собой разумеющимися и, более того, каждый будет по совету духовного отца сам добавлять себе правила для утверждения на пути спасения. Если же мы научимся молиться, Дух Божий просветит нас, мир низойдет на нас, и мы найдем правильный выход из всех затруднений.
Доклад епископа Борисовского и Марьиногорского Вениамина на круглом столе «Особенности устроения монашеской жизни в городских монастырях» (Санкт-Петербург, 8–9 августа 2017 г.).

Приступая к рассмотрению данной темы, следует заметить, что перечень обителей, которых эта тема касается, значителен. Утрата духа отречения от мира может происходить не только в многолюдных городских монастырях, но и в сельских обителях, и даже в удаленных малых монастырях, посещаемых экскурсионными и паломническими группами. И все же многое в духовном устроении обители определяется внутренним настроением братии.
В качестве примера сохранения духа отречения от мира приведу случай из жизни одного пустынника, жившего в 50–70-х годах ХХ столетия на Кавказе. Однажды, по необходимости, направляясь в город за продуктами, он вынужден был остановить попутную грузовую машину и попросить его подвезти. Водитель откликнулся на просьбу, а вскоре еще раз остановился, чтобы взять другого попутчика, женщину. Так и ехали они втроем: водитель с женщиной оживленно беседовали и переглядывались, а монах тихо сидел между ними, погрузившись в молитву и совершенно не реагируя на соседей. Прошло время, машина остановилась, и только тогда монах стал слышать и видеть, что происходит вокруг, услышал и прозвучавший несколько раз вопрос, обращенный к нему: «Вы выходите?»
Далеко не каждому из монахов, а точнее совсем немногим доступна такая сосредоточенная молитва с полным отрешением от внешнего мира. На пути к ней у новоначального есть опасность повредиться, сбиться с пути. Добавим еще, что ко всякому, даже малому духовному деланию новоначальный подвижник вынужден прилагать немало усилий, брани, самопринуждения. С ним случается то, о чем пишет преподобный Иоанн Карпафийский: «Печаль великая, уныние, воздыхание, томление, слезы» [1]. К тому же и внутри у приходящего в обитель подчас бывает много враждебного Богу, искаженного, жестокого, окамененного. Ведь приходя из мира в монастырь, новоначальный приносит с собой и мирской дух. Благо, если опытный духовник или игумен увидит опасность и предупредит ее, как, например, сделал в Бозе почивший архимандрит Иоанн (Крестьянкин), обращаясь в письме к одному из вопрошавших его совета: «Вы хотите принести в монастырь монархически-патриотический дух. А это – заведомое разрушение монашеского духа, и потому совет мой Вам один – живите дома и делайте то дело, которое благословил Вам Господь в настоящий момент, – преподавайте... Не связывайте себя обетами, которые ни Вам сейчас, ни другим не принесут предполагаемой пользы».
Говоря о грехе или добродетели, святые отцы имеют в виду при этом:
1) добродетель или грех как отдельное дело;
2) добродетель или грех как соответственное настроение души человека (настроенность на достижение безстрастия, жизнь по Боге и т. д., или иначе);
3) добродетель или грех как состояние души, которое свойственно человеку (человек кроткий, по сути своей, стяжал эту добродетель и т. д.).
Думается, что и каждая обитель с некоторой условностью может характеризоваться общим «настроением» или «состоянием», которое сказывается на всей братии, и в то же время братия во главе с игуменом формирует это внутреннее состояние обители. Примеры тому можно привести разнообразные. И если говорить о русских монастырях, то нельзя полностью согласиться с пессимистичным мнением архимандрита Лазаря о том, что «мир проник, просочился во все внутренности монашеского корабля, завязшего носом в мели и разбиваемого с кормы набегающими волнами… и уже редко обретаются верные монашескому духу иноки (нет опытных наставников), царят своеволие, своемыслие, своенравие. Многие монашествующие выдумывают свои учения, несогласные со святоотеческой традицией».
В настоящее время живое, взвешенное общение с греческими монастырями, обращение к опыту лучших русских дореволюционных монастырей помогает настроиться на правильный лад и при внимательном отношении игумена к данной теме постепенно сформировать новую, а точнее, обрести утраченную в былые годы настроенность монастырского братства.
Как это происходит? И что этому содействует? Видимо, эти вопросы и нужно сегодня сообща обозначить и поделиться мнениями.
Конечно, большая ценность для обители, если целеустремленность и опыт достижения соответствующего добродетельного состояния уже приобретены некоторыми из братии обители – прежде всего игуменом – живой пример которых помогает и вдохновляет братию. Если же этого нет, то, сообща следуя общим внешним правилам и дополняя их заботой о духовной настроенности, можно со временем прийти к желанному результату.
Сами по себе внешние правила не должны носить только форму запретов или благословений. Лучше, если они будут понятными для братии, лаконичными, основанными на творениях святых отцов и поданными в удобоприемлемой форме, живо прилагаемой к повседневной жизни. По слову архимандрита Эмилиана (Вафидиса), в своих отношениях с людьми вне братства монахи «не должны забывать, что монашеский опыт… приобретается деннонощными трудами и неослабевающими подвигами. …воспоминание “прежнего жития” или впутывание в мирскую жизнь разрушают ограду монашеского образа жизни» [2].
Предложим вашему вниманию некоторые принципы или способы «сохранения в обители духа отречения от мира».
Родители и родственники монахов считаются родителями и братьями и сестрами всего братства и, как по Богу живущие, они заслуживают почитания и поддержки, но члены общежития, разумеется, отделены от своих домашних. В кельях должно избегать принимать родственников или друзей.
Прием вообще всех гостей совершается с простотой и любовью. Сам игумен избегает заниматься служением гостям, чтобы не отвлекаться от своего основного служения. Знакомые братству лица принимаются в монастырской гостинице, располагающейся за территорией монастыря, и участвуют в богослужении.
Всякое общение братии с посетителями происходят в специально отведенном месте, в рамках благословения отца игумена. Монашествующие ничего не разглашают людям, не входящим в братство, и не привносят в него идеи или факты внешнего мира, только лишь по благословению.
Закрытая для посещений паломников территория святого общежития должна соблюдаться с благоразумием и внимательностью [3].
Труд – основной источник возрастания духовности у монахов, он, и особенно ручной труд, является важным деланием братства и способом добывания необходимых экономических средств для независимого от внешнего мира существования. При открытии церковных магазинов, чайных на территории монастыря (лучше, конечно, вне стен обители) требуется осмотрительность: не повредит ли это монашествующим, несущим там послушание, или же работающие здесь миряне не внесут ли мирское влияние [4].
Важно, чтобы монах не просто трудился на послушаниях, а при этом имел смиренный о себе помысел, внимал себе, не осуждал других, не празднословил и прочее. В связи с этим полезно меньше привлекать паломников для работ с братией и избегать рекламирования для привлечения мирян. Если нет возможности обойтись без проживающих при обители трудников, то следует максимально сократить их количество. Недопустимо присутствие среди них лиц, имеющих дурные наклонности. Духовная работа с целью выявления и приготовления достойных кандидатов в монашество и удаление вредящих братству должна быть попечением всей старшей братии. Мелочей при этом не может быть.
Помимо тщательного изучения и впитывания Священного Писания, серьeзным занятием братии является чтение святоотеческих творений, которые дают знания и предпосылки к пониманию общежительных обычаев и духовного служения, постоянно напоминают об отречении от мира.
Некоторые из братии священного общежития, после получения благословения от игумена, могут взять на себя миссионерское и общественное служение, если у них есть к тому желание и призвание. Но лишь настолько, насколько это не вредит их главным монашеским обязанностям и задачам, а также не помешает общежитию в исполнении основной своей миссии [5]. Не должно быть искусственного навязывания или искусственного стремления к этому.
Жизнь уединeнную и более соответствующую святоотеческой традиции нужно организовать, заботясь о внимательном выполнении Иисусовой молитвы и монашеского правила, со вниманием к себе, как видим из примера в начале нашего слова.
В храме должно быть определено для монахов место, отдельное от мирян, лучше, если для каждого брата. При возможности – отдельный вход в храм. На клирос важно не привлекать мирян, так как братия теряет для себя нужность служб и ответственность за служение Богу. Практика показывает, что при правильном занятии специалистов с братским хором пение налаживается и приобретает особое молитвенное звучание, превосходящее пение лучших профессионалов с «поставленными голосами».
Для монахов должна быть отдельная территория, «закрытая» для мирян, предусматривающая возможность погулять в монастырском саду или парке, посидеть в беседке в уединении. Немалый положительный результат принесет практика установления вечером или днем времени покоя (определенное время, когда звучит «колокол молчания» и не благословляется хождение по обители, разговоры). Все пребывают в кельях и занимаются духовным деланием, отдыхают. Это древняя практика, которая существовала еще в Киево-Печерской лавре при преподобном Феодосии.
Для отца игумена и старшей братии, имеющей опасность рассеяния, в духовной жизни помогает регулярное на один день пребывание в келейном уединении в обители или на монастырском подворье, в скиту или месте уединения.
В тех обителях, где братия «изнемогает» от множества посетителей, хорошим выходом видится ограничение времени или дней посещения мирянами монастыря. Пример тому – женская обитель Суроти и мужская в Метеорах в Греции, монастыри на Афоне. Кроме того, возможно смещение начала утреннего богослужения ближе к полуночи. При этом для проведения экскурсий можно привлекать мирян, но под попечительством монахов. Впрочем, всякое участие мирских людей, если невозможно его избежать, должно быть во внимание игумена или старших из братии, утвердившихся в добродетели. Таким же следует поручать дела вне обители, чтобы не привносился мирской дух по возвращении их.
Особым искушением для монахов являются современные средства коммуникации и интернет. Недопустимо свободное пользование компьютером, видео- и аудиотехникой (смотри поучение святого Василия Великого о поведении новоначального).
О современных средствах коммуникации довольно полно и убедительно говорил преосвященный Марк, архиепископ Берлинский и Германский на одном из круглых столов. Добавлю лишь, что у преподобного Амвросия Оптинского и преподобного Силуана Афонского есть полезные нашему времени мысли для монашествующих о вредности чтения газет, что позволяет провести параллель с современной прессой, TV и Интернетом. Кроме того, чтобы не искали монашествующие чуждого источника информации, полезным видится практика знакомства с основными новостями через отца игумена на братских собраниях или после трапезы.
Выходы из общежития, в прямом смысле или переносном – с помощью современных средств коммуникации – само собой, означают участие в том, от чего отверглись монахи. Всякое необходимое общение с миром происходит в ведении и по воле игумена. В необходимых внешних выездах, в которые посылается монах, он должен быть, по возможности, не один.
Серьезные проблемы или же препятствия к духовному преуспеянию могут возникать через знакомство братии с прихожанами и паломниками, налаживание контакта без благословения игумена. Здесь может быть интерес узнать новости, получить утешение в виде каких-либо продуктов или вещей, либо денег. Все это можно ограничить посредством напоминания о хранении духа нестяжания, общежития и послушания отцу игумену.
На тех послушаниях, где вероятно завязывание контакта, братию можно периодически менять. Взявший себе что-либо без благословения игумена может причащаться только после исповеди этого греха игумену.
Конечно, далеко не всех способов и мер ограждения от мира мы коснулись. В каждой обители свои особенности, но вместе с тем и много общего. Чтобы ничего не упустить из внимания, отец игумен проводит братские собрания, исповедует братию и с членами Духовного собора отлаживает внутренний уклад обители.
Но главным видится – научиться братии беречь благодать, полученную через молитву, уединение, пост и другие монашеские дела, при этом обращая внимание: через что происходит ее потеря. Таким опытом Сам Господь научает подвизающегося внимательной жизни. А вкусивший опыта богообщения уже подсознательно будет стремиться избегать лишнего общения и тем паче душевредного. Таким образом, если в обители братия будет в поиске духовного совершенства, многие правила будут сами собой разумеющимися и, более того, каждый будет по совету духовного отца сам добавлять себе правила для утверждения на пути спасения. Если же мы научимся молиться, Дух Божий просветит нас, мир низойдет на нас, и мы найдем правильный выход из всех затруднений.
____________
[1] Иоанн Карпафийский, преподобный. Слово к монахам Индии. П. 3.
[2] Архимандрит Эмилиан. Слова и наставления, Т. 1–2. – М: Храм св. мученицы Татианы, 2006. С. 127.
[3] Там же. С. 127–129.
[4] В некоторых обителях в Беларуси, как и в некоторых монастырях на Афоне принципиально нет церковных лавок, например, в монастыре Симона-Петра.
[5] Архимандрит Эмилиан. Указ. соч. С. 111.

Источник: monasterium.ru